Взяточничество: проблема современного общества

Проблема взяточничества как крайне негативного социального явления, как основного ядра коррупции в том или ином виде существовала во все времена и у всех народов. В обществе постоянно предпринимались различные попытки борьбы с этим явлением, в том числе и с помощью уголовного права. Однако реальное противодействие взяточничеству возможно только в случае, если оно будет рассматриваться как системное явление, затрагивающее широкий комплекс социальных, экономических, организационных и иных проблем.

Высокая степень общественной опасности взяточничества и важность поиска новых решений по борьбе с ним обуславливают постоянную актуальность поднятой проблемы. Помимо того, что взяточничество само по себе причиняет большой вред государству и обществу, оно во многих случаях способствует и совершению других преступлений.

Жесткий характер уголовного наказания, направленного на взяточников, как правило, дает малоэффективные и весьма непродолжительные результаты. Наказывая взяточника, общество парадоксальным образом не уничтожает само негативное явление, а лишь «загоняет» болезнь вглубь. Дело в том, что другие преступники в силу различных причин не перестают совершать такие преступления, а действуют лишь более изощренно и осмотрительно [1, с.2; 2, с.5].

Несмотря на то, что Уголовный кодекс Республики Беларусь (далее – УК) действует уже более 12 лет, некоторые его положения до сих пор порождают множество дискуссий в теории уголовного права и проблем в правоприменительной деятельности, некоторые из которых требуют не только научного разъяснения, но и определенной доработки. Совершенствование действующих уголовно-правовых норм, а также норм правоприменительной практики поможет добиться большей эффективности в борьбе со взяточничеством.

Обязательным признаком объективной стороны составов взяточничества является предмет взятки. Под ним в соответствии со ст. 430 УК понимаются материальные ценности либо приобретение выгод имущественного характера.

По нашему мнению, отсутствие в формулировке предмета взятки в ст. 430 УК такой категории, как право на имущество (поскольку его нельзя считать выгодой имущественного характера), является упущением законодателя.

Сущность и содержание деяний по передаче имущественных прав также заключается в подкупе должностного лица. Последующее получение денег или имущества здесь вполне реально и может последовать непосредственно после получения документов о праве на них [5, с.11]. Поскольку получение должностными лицами права на имущество взамен выполнения или невыполнения определенных действий в пользу лица, передавшего такое право, фактически является тем же взяточничеством, имеет не меньшую общественную опасность и посягает на тот же объект уголовно-правовой охраны, необходимо ввести право имущество в УК в качестве самостоятельного предмета взятки и тем самым устранить пробел в нормах уголовного законодательства.

Также, например, предоставление положительной характеристики или рекомендации взамен выполнения или невыполнения определенных действий сегодня нельзя расценивать в качестве предмета взятки, так как по действующему УК выгода неимущественного характера не может рассматриваться как взятка. Тем не менее, сущность таких деяний также заключается в подкупе должностного лица, они могут существенно повлиять на принятие какого-либо решения, совершение действия или бездействия. В связи с этим они причиняют вред не меньший, чем предоставление и получение должностными лицами материальных благ (взяточничество), и, следовательно, представляют не меньшую общественную опасность [4, с.18]. Получение должностным лицом неимущественных благ взамен определенного выгодного взяткодателю поведения по службе также свидетельствует о продажности должностных лиц и подрывает авторитет государственной власти и местного самоуправления. Вот еще почему формулировка предмета взятки в ст. 430 УК представляется несовершенной. Учитывая законодательный опыт ряда зарубежных государств, нужно наряду с выгодами имущественного характера рассматривать и выгоды или блага неимущественного характера.

Поэтому, по нашему мнению, целесообразно ч. 1 ст. 430 УК изложить следующим образом:

«Принятие должностным лицом для себя или для близких материальных ценностей либо приобретение выгод имущественного или неимущественного характера, а равно прав на имущество, предоставляемых исключительно в связи с занимаемым им должностным положением, за покровительство или попустительство по службе, благоприятное решение вопросов, входящих в его компетенцию, либо за выполнение или невыполнение в интересах дающего взятку или представляемых им лиц какого-либо действия, которое это лицо должно было или могло совершить с использованием своих служебных полномочий (получение взятки), – наказываются ограничением свободы на срок от трех до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью или лишением свободы на срок до семи лет с конфискацией имущества и с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью».

В литературе уголовно-правовой проблематики можно встретить предложения авторов о введении в уголовный закон минимальных размеров взятки [3, с. 77]. На наш взгляд, такая позиция крайне неприемлема в условиях борьбы со взяточничеством: подобное введение позволило бы должностным лицам получать взятки меньшими суммами и уходить от уголовной ответственности. Вместе с тем взяточничество, как и любое другое преступление, в соответствии с ч. 4 ст. 11 УК может быть признано малозначительным. Но при применении этих положений основное значение должен иметь не размер переданного незаконного вознаграждения, а характер самого деяния – за совершение каких действий (бездействия) была дана (получена) взятка, имело ли место вымогательство взятки, можно ли говорить о единственном факте получения незначительной взятки, или подобные действия являются систематическими. Для признания таких деяний малозначительными необходимо принимать во внимание все обстоятельства дела.

Также по действующему уголовному законодательству получение и дача взятки являются различными преступлениями по степени общественной опасности. За получение взятки без отягчающих обстоятельств законом предусматривается наказание, которое в своем максимальном пределе почти в полтора раза превышает максимальную наказуемость дачи взятки.

Неравенство социально-политической оценки получения и дачи взятки проявляется и в содержании признаков, усиливающих наказуемость этих преступлений. Так, наказуемость получения взятки усиливается за счет ряда признаков, в числе которых: признак повторности, признак совершения преступления группой лиц по предварительному сговору, признак сопряженности с вымогательством взятки, а также признак крупного размера взятки (ч. 2 ст. 430 УК). Вопреки единству социальной природы дачи взятки с получением взятки наказуемость дачи взятки усиливается за счет всего лишь двух признаков – повторности и крупного размера взятки (ч. 2 ст. 431 УК). Таким образом, нарушается системность в определении оснований, критериев и признаков криминализации взяточничества.

По высказанным выше соображениям целесообразно обеспечить и пропорциональность наказуемости получения и дачи взятки, в том числе при отягчающих обстоятельствах.

Требование единства социальной оценки получения и дачи взятки и равной уголовной ответственности за них предполагает и решение вопроса об обоснованности применения ко взяткодателю специального вида освобождения от уголовной ответственности.

Литература:
1) Аникин, А. Противодействие коррупции / А. Аникин // Законность. – 2006. – № 11. – С. 2-4.
2) Дашкова, Л. Г. Криминологические проблемы взяточничества: автореф. ... дис. канд. юрид. наук : 12.00.08 / Л. Г. Дашкова ; Московская государственная юридическая академия. – М.,1996. – 28 с.
3) Мишин, Г. Борьба со взяточничеством: некоторые направления совершенствования уголовной политики / Г.Мишин // Уголовное право. – 2000. – № 3. – С. 75-80.
4) Шеретов, В. В. Противодействие взяточничеству: уголовно-правовой и криминологический аспекты : автореф. ... дис. канд. юрид. наук : 12.00.08 / В. В. Шеретов; МВД России. Санкт-Петербургский университет. - СПб., 2005. – 19 с.
5) Яковенко, Е. В. Уголовно-правовая борьба со взяточничеством : автореф. ... дис. канд. юрид. наук : 12.00.08 / Е. В. Яковенко. – Владивосток,2004. – 26 с.

Как уберечь ребенка от плохой компании?

В подростковом возрасте на­ступает сложный переходной пе­риод, у ребенка неустойчивая психика, частые перепады на­строения, бывают беспокойные состояния. Ему хочется чего-то нового, чего-то такого, что он еще не пробовал, он ищет себя. И вот здесь встречается компания таких же мечущихся подростков, едино­мышленников. Воодушевленные такой встречей, подростки могут вести себя неадекватно, абсолют­но не осознавая границ между понятиями добра и зла. То, что они могут позволить себе в своей компании, становится самым главным, главнее, чем родители, братья, сестры.

Первое, что нужно понимать: если твой ребенок пошел в пло­хую компанию, то это его личный выбор. Никто его туда не тянул. А это означает, что и решение по­кинуть эту компанию тоже долж­но быть его личным выбором.

Все попытки заставить его не общаться с «друзьями» приведут к противоположному эффекту из-за бурного духа противоречия, а значит, нужно искать другие пути убеждения и помощи.

Плохая компания — это са­мый простой способ найти свое место в социуме. Здесь, под воздействием травки и алкоголя проще казаться остроумным и инте­ресным, проще заработать авто­ритет и понравиться девушкам из той же компании. Плохую компа­нию ребенок выбирает, если не смог найти хорошую, либо по ка­ким-то причинам эта компания его отвергла.

Если твой ребенок действи­тельно попал в плохую компанию, очень важно сохранить близкие и доверительные отношения с ним. Важно показать, что ты ему дове­ряешь, что воспринимаешь его как взрослого, умного человека и принимаешь его выбор. При этом будь предельно искренней с ним, потому что если ребенок поймет что доверие, только на словах, а когда его нет, ты проверяешь его карманы и личные вещи, доверию • конец.

Часто подростку хочется са­мому рассказать о том, что у него происходит и вот здесь нужно все­гда внимательно его выслушивать; и стараться не критиковать и тем более не затевать скандала. Толь­ко по возможности, одобрять то, что можно одобрить.

Кроме того, нужно понимать, что невозможно вытащить ребен­ка В никуда, нужно обязательно предложить ему альтернативу. Например, тот же тренажерный зал. Социальная группа по инте­ресам, которая формируется в тренажерных залах, в секциях единоборств, имеет не меньшее влияние на ребенка, чем дворовая компания, а пользы при этом приносит больше в разы.

Если компания твоего ребен­ка тебе не нравится — не крити­куй, не дави и не высказывайся резко, чтоб не получился проти­воположный эффект.

Взывай к взрослому выбору и благоразумию ребенка в выбо­ре своего будущего и настояще­го, доверяй ему и предложи аль­тернативу, где проводить свобод­ное время.

Если компания действитель­но очень плохая, принимай кар­динальные меры, вплоть до пере­езда в другой город или хотя бы район.

Алиса Крон

Coca-Cola или Pepsi?

Бренд Coca-Cola в 2012 году подорожал на восемь процентов и продолжает оставаться самым дорогим в мире. К такому выводу пришло агентство Interbrand в своем традиционном отчете о ста самых дорогих брендах мира. Торговая марка Coca-Cola, по данным экспертов агентства, стоит 77,8 миллиарда долларов. Для сравнения, Pepsi, идущую на 22-м месте, оценили всего в 16,6 миллиарда долларов, в 4,7 раза дешевле, чем Coca-Cola.


На втором месте, по данным Interbrand, оказалась Apple. За год стоимость бренда компании выросла более чем в два раза, до 76,6 миллиарда долларов. Тройку замыкает IBM (75,5 миллиарда), а в пятерку входят также Google (69,7 миллиарда) и Microsoft (57,9 миллиарда). В десятке, помимо указанных компаний, оказались General Electric, McDonald's, Intel, Samsung и Toyota.

Для того чтобы попасть в рейтинг топ-100, стоимость бренда должна была составить не менее 3,7 миллиарда долларов - именно столько оказалось у замыкающей рейтинг сети Gap.

Среди главных неудачников 2012 года оказались два производителя телефонов и смартфонов: стоимость бренда Blackberry упала на 39 процентов до 3,9 миллиарда долларов, а Nokia - на 16 процентов до 21 миллиарда долларов. Из новичков рейтинга выделяется Facebook, который смог занять сразу 69 место с показателем в 5,4 миллиарда долларов.

Стоит отметить, что оценки Interbrand расходятся с данными другого агентства, которое подсчитывает стоимость брендов - Eurobrand. Эта организация выпустила свой рейтинг в середине сентября - в нем утверждается, что самым дорогим брендом является Apple с показателем в 100 миллиардов долларов. Coca-Cola Eurobrand оценили всего в 60 миллиардов, а Microsoft - в 54 миллиарда.

Нужно ли заставлять ребенка все учить?

В школьном возрасте вопрос трансформируется: если ребенок учится на «три», надо ли с этим что-то делать, заставлять ли его учить всю программу полностью? 

У каждого возраста есть свои особенности. Нужно помнить о еще хрупкой психике дошкольни­ка. Многие родители бросаются обучать детей сразу нескольким иностранным языкам, когда ребе­нок толком не умеет говорить на родном. В итоге развитие затор­маживается — ребенок пытается осознать, что же от него хотят? .

Представьте, что вы дали компьютеру два трудоемких зада­ния: он пытается их выполнить одновременной... виснет. Обуче­ние дошкольника должно соответ­ствовать его физическому разви­тию — иностранный язык возмож­но изучать после родного, когда ребенок сможет говорить и немно­го писать, обучение письму — не раньше 5-6 лет, когда уже форми­руются нужные мышцы.

Нельзя забывать о здоровье, если хотите «нагрузить» малыша пока еще непосильной для него нагрузкой. Со слабыми детьми психологи не рекомендуют прово­дить таких экспериментов.

Но вот малыш пошел в шко­лу, и его уже систематически за­ставляют что-то учить. Когда каж­дый день он приходите задания­ми, родители должны контроли­ровать их выполнение. Нужно ли ему помогать? Да, но не делать работу за него. Если дано репро­дуктивное задание (решить за­дачку по образцу) — при подоб­ной «помощи» малыш не научит­ся усидчивости и терпеливости; если же творческое — это затор­мозит развитие его воображения.

Ребенку нужно прививать именно любовь к учебе. Не ду­маю, что дети в первом классе постоянно .хотят учиться — им веселее поиграть, погулять с дру­зьями. Поэтому наставления ро­дителей так важны. Ребенок должен привыкнуть к ежедневной работе, сначала небольшой и не­долгой, но она должна возрастать по времени с каждым классом.

Наверное, Все родители рас­страиваются, когда их дитя при­носит из школы плохие отметки.

С одной стороны это правильно. Ваше расстройство стимулирует ребенка учиться лучше, но не Мо­жет же постоянно быть только так! Плохие отметки служат сигналом для родителей, что ребенку, воз­можно, нужна помощь — больше времени провести с ним, погово­рить, почему что-то не получи­лось, вместе обдумать и подска­зать ход решения проблемы.

В младшем школьном возра­сте дети охотно рассказывают, что было на уроке и как они получили оценку. Плохие отметки сигнали­зируют еще и о том, сколько не­гатива получил ваш ребенок. Ведь его это тоже очень расстраивает, он тревожится и о своем месте в классе — ведь учитель теперь не считает его лучшим, и как на него посмотрят другие дети?

Если независимо от прикла­дываемых усилий у ребенка ни­чего не получается, может насту­пить апатия к учебе. Поговорите с учительницей, почему она ста­вит такие оценки, чего, по ее мнению, не хватает вашему ученику. В конце концов, это лишь мнение, вы можете иметь и другое, но мнение учителя очень важно для ребенка в младшей школе, пред­взятое отношение может вообще отбить желании учиться.

Так нужно ли заставлять ре­бенка учить все? В младшей шко­ле нужно стараться это делать, ведь это база знаний на всю жизнь. Учить таблицу умножения, делать письменные упражнения — нужно. Многие родители сове­туют даже договориться с ребен­ком о том, что до 4-го класса он учится, а дальше — как захочет.

Если у ребенка не получает­ся учить сразу все предметы, по­пробуйте помочь ему. Если с ва­шей помощью он будет чувство­вать себя на уроках увереннее и комфортнее — помогайте, но не перегружайте ребенка. Он и так старается изо всех сил.

Не забывайте быть внима­тельными к своим детям и их про­блемам. И помните, что ребенок в 4 года очень сильно отличается от ребенка 6-8 лет.

Владимир Кравцов, ШколаЖизни.ру

Мода и стиль: основные правила современного имиджа

Имидж (в переводе с англ. "image" – "образ") – это впечатление о каком-либо человеке, которое создаётся при помощи стиля одежды, прически и макияжа, голоса, манеры поведения, манер коммуникации. Окружающим людям важны малейшие детали внешнего облика и поведения. Собственно поэтому необходимо постоянно следить за некоторыми вещами: за своей мимикой, жестами, интонациями, манерой общения. Основополагающее правило состоит в том, чтобы всё было не только гармонично, но и естественно! И только в таком случае положительное впечатление о человеке гарантировано. Также от соблюдения основных правил имиджа зависит успех почти во всех сферах жизнедеятельности. Однако понравиться всем сразу невозможно, поэтому при выборе собственного имиджа следует учесть желаемый результат именно для вас. И вот для этого внешний облик нужно продумывать весьма тщательно.

Некоторые основополагающие пункты имиджа

Одежда. Самое существенное – это стиль и превалирующую цветовую гамму. Судя по такому выбору можно многое предугадать о человеке, ведь цвет и стиль одежды указывает, в первую очередь, на характер и темперамент. Предположим, превалирование розового цвета показывает мечтательность натуры и нежность человека, красный цвет – страстную и волевую натуру, зеленый – постоянство и миролюбивый нрав, синий – самоотверженность, а, например, желтый – жизнерадостность. Однако следует учитывать и следующее обстоятельство: какие цвета подходят именно вашей внешности.

Макияж и прическа. Казалось бы, но в прическе важны все детали: длина волос, их цвет, укладка. Если же вы любите часто менять прически, то это показатель того, что вы экспериментатор! Макияж, наличие или его отсутствие, рассказывает о человеке также многое.

Мимика. Каждая мимическая привычка может выдать, какие чувства или эмоции преобладают у вас! Неповторимое, то есть свойственное только им, выражение лица имеют все люди без исключения: брюзги и весельчаки, злодеи и мечтатели … Даже с возрастом нельзя «стереть» собственное выражение лица.

Жесты. Большая часть из них – непроизвольные и контролировать их достаточно тяжело. К примеру, вы встретили неприятного человека, и сразу же скрещиваете руки и ноги. Такое поведение вызвано психологическим желанием защититься от опасности или агрессии. Жесты постоянно демонстрируют истинные чувства и мысли человека.

Голос. Он в особенности значим для тех людей, чья ежедневная деятельность связана с телефонными разговорами. В большей степени людям нравятся приятные, мелодичные и спокойные голоса.

Манеры общения. Спросите сея о том, как вы общаетесь с другими людьми? Выслушиваете и пытаетесь помочь или, наоборот, отмахиваясь, не желая помочь? Людям всегда приятно, когда им уделяют достаточное внимание и когда к ним прислушиваются.

Походка. Это также важный пункт личности. Для достойной походки необходима осанка, правильная и изящная. Походка должны быть всегда свободной и легкой. И самое главное – нельзя ни в коем случае сутулиться!

Имидж можно создать и самому. Для этого необходимо понять для себя, что же именно надо отработать. Если же самостоятельно ничего не получается, то необходимо обратитесь к имиджмейкеру. Как итог – у вас будет гармоничный имидж, который поможет вам добиться успехов в жизни.

Некоторые аспекты предпринимательства на рынке платных медицинских услуг

Мы часто слышим о необходимости государственной поддержки предпринимательства. Относится ли это к здравоохранению, как к важнейшей составляющей социальной сферы? Необходима ли поддержка предпринимательства в здравоохранении или достаточно ограничиться поддержкой общественного здравоохранения? Безусловно, поддержка предпринимательства в здравоохранении необходима. К положительным сторонам развития коммерческого здравоохранения кроме традиционных выгод от развития предпринимательства (рост занятости населения, налоговые поступления и т.д.), относятся:
· привлечение в здравоохранение дополнительных финансовых ресурсов (средств населения и предприятий);
· за счет обеспеченной части населения, которая обращается за коммерческими услугами, достигается экономия средств общественного здравоохранения, что позволяет улучшить оказание медицинской помощи остальной части населения;
· за счет оказания платных услуг или работы по совместительству в частных учреждениях для медицинского персонала появляются возможности получения дополнительные дохода.

Когда речь идет о рынке частных медицинских услуг, то имеется в виду коммерческое здравоохранение. Но к коммерческому здравоохранению относятся не только услуги частных медицинских учреждений, но и предпринимательская деятельность государственных (муниципальных) учреждений в форме оказания платных медицинских услуг населению, а также по договорам с предприятиями и страховыми организациями в системе добровольного медицинского страхования (ДМС).

Вообще же, рынок частных медицинских услуг тесно связан со следующими факторами:
· объем бесплатной медицинской помощи;
· предпринимательская деятельность учреждений здравоохранения общественного сектора;
· теневые медицинские услуги в общественном секторе.

Последнее десятилетие XX века стало временем резкого подъема предпринимательской инициативы в здравоохранении европейских стран. Активная и разносторонняя деятельность по совершенствованию медицинского обслуживания, по повышению его качества и эффективности развернулась в государственном и некоммерческом частном секторах, в лечебных и вспомогательных медицинских заведениях. Бурный процесс структурной перестройки здравоохранения, в значительной степени обусловленный действием рыночных механизмов, охватил значительную часть Европы – от Великобритании и Скандинавии на севере до Испании, Португалии и Италии на юге, от Нидерландов и Германии до тех стран Европы, которые еще не успели вступить в Европейское сообщество. Медицинское обслуживание совершенствовалось не так быстро, как надеялись многие сторонники внедрения новых методов; вместе с тем подъем, вопреки предсказаниям скептиков, оказался весьма существенным.

Последние десять лет явились периодом весьма значительных организационных преобразований, причем движущей силой этого процесса стала активизация предпринимательства. Принято считать, что предпринимательская деятельность играет решающую роль в развитии производства, стимулируя создание, развитие, внедрение и сбыт новых товаров и услуг. Опыт европейских стран показал, что предпринимательство может весьма эффективно стимулировать также организационную перестройку системы здравоохранения. Самое точное с экономической точки зрения определение понятия «предприниматель» принадлежит французскому экономисту Сею (начало XIX в.). Согласно этому определению, предпринимателем является тот, кто «перемещает экономические ресурсы из области низкой производительности и прибыли в область высокой производительности и прибыли» (Drucker 1985). Примерно век спустя немецкий экономист Шумпетер выдвинул идею о неразрывной связи предпринимательства с периодами подъема и спада в ходе больших экономических циклов, порождаемых новыми технологиями и растущими на их основе отраслями промышленности (Schumpeter 1911). Роль предпринимателя заключается в том, чтобы извлечь пользу из возникающих перед ним широких возможностей для структурной перестройки: создавая ситуацию «динамической неустойчивости» и «созидательного разрушения», он способствует прогрессу народного хозяйства, достижению им новых уровней эффективности и экономичности. Подлинное предпринимательство заключается не только в разработке нового продукта, но и в предвидении и создании новых, доныне не существовавших секторов рынка (именно так действовала в 1980-х годах фирма Sony, запустившая в производство видеокамеру). Согласно этим исследователям, предметом конкуренции между предпринимателями служит не только доля на рынке или прибыль, но и нечто более существенное, а именно — «формирование структуры будущих производств» (Hamel and Prahalad 1994). Оптимистические воззрения поборников предпринимательства обобщены в следующем определении: предприниматель – тот, кто «стремится к переменам, реагирует на них и использует предоставляемые ими возможности» (Drucker 1985).

Сходным образом рассуждают и те, кто стремится использовать уроки предпринимательства в некоммерческом частном и государственном секторах, хотя цель предпринимательства здесь совершенно иная. Социальное предпринимательство «сочетает пафос общественного служения с такими деловыми качествами, как дисциплина, стремление к новому и решительность» (Hunt 2000). Логика социального предпринимательства занимает Гуда, указавшего на важность предоставления высшим государственным чиновникам предпринимательских функций при проведении новых установок в социальном секторе (Hood 1991). Липски в своем классическом исследовании «бюрократии местного уровня» (Lipsky 1980) показывает, что новаторский подход, присущий подлинному предпринимательству, часто обнаруживается на противоположном иерархическом полюсе государственного сектора: его проявляет персонал, непосредственно работающий с клиентами. Хантер подчеркивает, что традиционные бюрократические ограничения в здравоохранении могут успешно сосуществовать с административной автономией, которая является важным компонентом Новой школы государственного управления Гуда (Hunter 1997). Дракер заключает свой анализ следующим утверждением: новации и предпринимательство «нужны обществу в той же степени, что и экономике, государственным учреждениям – в той же степени, что и бизнесу» (Drucker 1985).

Таким образом, внесение элемента предпринимательства должно благотворно сказаться на развитии здравоохранения – при условии, что он поможет государству решать стоящие перед ним задачи. На уровне отдельной организации предпринимательство стремится к модернизации, рационализации и повышению эффективности. В частном секторе показателями эффективности служат, как правило, рост прибыли и повышение удельного веса на рынке, а в некоторых отраслях – также повышение качества товаров и услуг. Для государственного сектора показателями эффективности являются увеличение объема и улучшение качества услуг, рост финансового резерва, а в некоторых секторах – также рост удельного веса на рынке. Высокая эффективность считается также необходимым условием сохранения благ, предоставляемых государством населению.

Некоторые экономисты придают предпринимательству важное общественное значение, полагая, что оно расширяет выбор товаров и услуг, доступных отдельным лицам (Rice 1998). Расширение выбора может стать одним из важных результатов модернизации государственной системы здравоохранения. С точки зрения государственного планирования преимущества предпринимательской деятельности заключаются, прежде всего, в лучшем соотношении между вложенными средствами и полученным результатом, что иногда обозначается как «лучшая рыночная стоимость денег» (Smee 1995). Мощный инновационный импульс, порожденный предпринимательством, может сыграть во многом отрицательную роль, если он не будет сдерживаться эффективным государственным регулированием. Предприниматель стремится разделить рынок на мелкие участки, найти самый выгодный и разрабатывать его, тогда как государству необходимо, чтобы весь рынок работал эффективно и снабжал население товарами по доступным ценам. Отсутствие ограничений на предпринимательскую деятельность приводит к весьма разнообразным негативным последствиям. В сфере финансирования систем здравоохранения к таковым относятся банкротство страховых компаний (Чешская Республика, Словацкая Республика), огромное превышение расходов над доходами (Венгрия, Эстония), попытки разработать такие «корзины услуг», которые отсеивают «нежелательных» (то есть более дорогостоящих) клиентов (Нидерланды; см. de Roo 1995) и др. Страны Центральной и Восточной Европы на своем горьком опыте испытали, насколько опасно в области страхования здоровья учреждать новые механизмы предпринимательства, не подкрепив их адекватным контролем со стороны государства. Далее, в сфере конкретных медицинских услуг недостаток государственного регулирования затрудняет контроль за деятельностью некомпетентных хирургов, чьи операции раз за разом заканчиваются смертью больного (случай хирурга-педиатра из Бристоля, Великобритания), владельцев аптек, продающих сильнодействующие препараты без рецептов (Испания), частных клинических лабораторий, фальсифицирующих результаты анализов (Швеция), недобросовестных фармацевтических компаний, сбывающих просроченный товар ничего не подозревающим больным (бывшие советские республики) и т. д. Чтобы не допустить подобных отрицательных последствий, государство разрабатывает сложные и всесторонне действующие механизмы регулирования: от законодательных актов и официальных требований к отчетности до различных рычагов воздействия — как позитивного (субсидии), так и негативного (судебное преследование). Уникальный в своем роде характер здравоохранения как социального и в то же время личного блага делает роль регулирования в данном секторе особенно важной. Вместе с тем государственное регулирование – существенно важный элемент контроля над предпринимательством во всех секторах современного хозяйства. В большей части Европы отрасли производства, связанные с обслуживанием потребителя, функционируют в соответствии с определенными законодательными и правовыми нормами, обязаны учитывать определенные требования к безопасности производства и качеству товаров, обеспечивать сохранность окружающей среды и т. д. Антимонополистические санкции со стороны Европейской комиссии угрожают даже самым крупным и богатым корпорациям частного сектора. Некоторые более или менее нелепые аргументы в пользу ослабления государственного регулирования должны оцениваться в контексте весьма развитой системы ограничений, налагаемых в настоящее время государством на предпринимательскую деятельность: даже в случае довольно радикальных попыток ослабления государственного контроля значительная часть регулирующего механизма непременно останется нетронутой. Имея в виду социальный характер здравоохранения, можно сказать, что в этом секторе предпринимательская инициатива особенно нуждается в управлении и упорядочении, дабы исключить опасность своекорыстных, эгоистических решений.

Заинтересованное отношение к социальному аспекту регулирования проявилось в недавних (осуществленных на протяжении 1990-х гг.) опытах по упорядочению предпринимательской деятельности в здравоохранении ряда европейских стран. Именно за это десятилетие была выполнена основная работа по созданию новых регулирующих механизмов. Во многом в ответ на подъем предпринимательской деятельности в большинстве европейских стран были разработаны новые и усовершенствованы существующие формы ее упорядочения и направления в определенное русло. Так, в Великобритании разделение покупателей и поставщиков, создание самоуправляемых трестов и учреждение кооперативов врачей общей практики потребовали издания множества нормативных документов. В Германии развитию государственных регулирующих механизмов способствовали создание возможности выбора между различными фондами медицинского страхования, учреждение глобальных бюджетов для больниц и другие меры по контролю за ростом цен. Аналогичные процессы происходили в Нидерландах, Испании, Италии, странах Скандинавии. Деятельность по совершенствованию государственного регулирования не прекращалась в течение всего десятилетия: необходимо было реагировать на новые проблемы, на развитие здравоохранения, на изменения политики, обусловленные приходом к власти новых правительств.

Расширение сфер предпринимательской активности сопровождалось расширением соответствующих им сфер государственного регулирования. Характерный для западноевропейских стран рост доверия к рынку при принятии решений, ориентированных на производство в области здравоохранения, сопровождался усилением роли государства (в данном случае деятельность государства была ориентирована не столько на вложение средств, сколько на получение результата). Поскольку от государства ныне ожидается, что оно будет «грести меньше, а рулить больше», его участие в управлении здравоохранением должно заключаться во всемерном расширении данного сектора и в его модернизации. Контролирующие функции государства получили настолько значительное развитие, что термин «надзор» (англ. stewardship) ныне используется по отношению ко всей государственной политике в сфере здравоохранения (Saltman and Ferrousier_Davis 2000; WHO 2000). Укорененная в религии и экологии, концепция «надзора» обязывает государство управлять всей системой здравоохранения, руководствуясь нормами этики и финансовой целесообразностью. Регулирование, как основной инструмент «надзора», должно удовлетворять этим же двум требованиям. Государство, допускающее ошибки при регулировании предпринимательства в области здравоохранения, рискует утратить репутацию ответственного «надзирающего».

По мере того как сфера государственного регулирования расширялась, возрастало осознание того, что «хорошее регулирование» – это сложный и часто утомительный процесс. Намного труднее регулировать рынок с его конкурирующими агентами, чем такие традиционные монополии частного сектора, как предприятия общественного пользования. Число проблем больше, чем может показаться вначале, и нахождение нужного равновесия между ними – иначе говоря, примирение основных интересов ключевых действующих лиц – по сути представляет собой сложную задачу. Дополнительные осложнения возникают в связи с необходимостью избегать негативных последствий, получивших взаимоисключающие определения («обслуживающий сам себя протекционизм», «поглощение через регулирование» и т. п.). Сложная природа процесса регулирования сама по себе часто удивляет специалистов по микроэкономике, которые рассматривают регулирование только в чисто экономическом аспекте и готовы допустить, что вопросы, имеющие отношение к нему, должны решаться только исходя из соображений технической целесообразности.

Постсоветское реформирование высшей школы: плюсы и минусы

В настоящее время в высшей школе республики назрели существенные перемены, связанные с формированием новых условий и тенденций в экономике, политической жизни, структуре и интересах населения. С одной стороны, они дают о себе знать в устойчивом стремлении большей части молодежи к получению университетского диплома, с другой, в потребности в новых образовательных программах как ответе на эти вызовы времени. Для того, чтобы лучше понять, куда идти дальше, на мой взгляд, следует вернуться немного назад и проанализировать уже имеющиеся векторы развития и результаты движения по ним. При этом только жесткая критика недостатков и ошибок, сделанных в прошлом, позволит обеспечить действительно устойчивое развитие без шараханья от модных западных идей к квасному патриотизму.

Вносили, но недовнесли

Парадигма реформирования высшей школы Беларуси в постсоветский период состояла во внесении национального компонента при сохранении основ и подходов советского времени. Кроме того, разрыв межгосударственных связей потребовал создания национальной нормативной правовой базы и пересмотра направлений подготовки специалистов в соответствии с потребностями республики. Такая консервативная позиция сопровождалась, тем не менее, внимательным изучением достоинств и недостатков европейской и американской систем высшего образования. Широким было участие в международных конференциях, совещаниях. Выслушивались разные мнения, в том числе, и специально приглашенных западных экспертов.

В соответствии с этой политикой уже в середине 90-х годов под руководством бывшего Министра образования профессора Виктора Гайсенка был реформирован в нынешний Республиканский институт высшей школы Институт повышения квалификации преподавателей общественных дисциплин, ранее – одно из лучших в СССР учреждений такого типа. В новом институте была создана научно-методическая структура, которая через сохраненную систему повышения квалификации доводила новинки до руководителей, специалистов и преподавателей вузов.

Формально начало реформ было положено принятием Закона об образовании, в котором высшей школе отводилось заметное место. Инновационная составляющая этого Закона в части высшей школы состояла в осторожном упоминании об академических свободах и вузовской автономии, введением двух ступеней и новой классификации вузов, которая включала в себя классические и профильные университеты, академии, институты и высшие колледжи. К сожалению, инновационные идеи не получили в дальнейшем должного развития или оказались малозначимыми.

В частности, академические свободы никаким образом в дальнейшем не исследовались и ничем не были обеспечены, оставшись на уровне советских времен. В том числе, свобода педагогической деятельности быстро была отрегулирована образовательными стандартами. Вузовская автономия вообще оказалась непонятной категорией в условиях жесткой, возможно, оправданной в некоторых случаях, бюджетной дисциплины, назначаемости ректоров и фактического назначения советов вузов назначенными ректорами, многие из которых и не подозревают, что в мировой практике такие советы действуют не при руководителях вузов, а являются высшими органами самоуправления университетов.

Две ступени и смена вывесок

Не лучшая судьба постигла и идеи двухступенчатой системы, которые много лет не были толком идентифицированы, если не считать весьма странного Положения о многоступенчатой системе, в котором предлагалось на каждой ступени ввести еще и подступени. Так, на первой ступени сверх обычной программы, ведущей к получению диплома о высшем образовании, предполагался бакалавриат, который требовал освоения дополнительной 300-часовой программы, чего нельзя было найти нигде в мире. На второй ступени появлялся диплом специалиста, а у тех, кто отваживался поучиться подольше, - диплом магистра. Подступень специалиста осталась практически не востребованной, бакалавриат и магистратура как-то прижились лишь в системе педагогического образования, поскольку стараниями, по-видимому, ректора Педуниверситета профессора Леонида Тихонова в школах обладатели таких званий получили некоторые преференции. Много лет после этого приходилось дезавуировать эти степени в глазах зарубежных партнеров, доказывая, что нет у нас никаких ступеней, что диплом о высшем образовании – это и есть диплом специалиста, а остальное – эксперименты, на которые не надо обращать внимания. В результате удавалось во многих странах по-прежнему признавать наш диплом как магистерский.

По поводу появления пяти разных типов вузов (а позже к ним прибавились еще национальные и ведущие) скажу лишь, что смена вывесок привела в основном к расходам на смену вывесок и никаким мировым традициям не соответствовала. Один пример: Массачусетский технологический институт является одним из ведущих университетов мира, но вывеску менять не собирается. А уникальный эксперимент с высшими колледжами у меня всегда вызывал содрогание при одном упоминании о них.

В последующем в РИВШ был разработан целый пакет нормативных документов, концепций и программ реформирования, которые были приняты на правительственном уровне. Среди них Концепция реформирования высшей школы, ставшая основой для всех дальнейших действий, Положение о высшей школе, Концепция централизованного тестирования, позволившая уже после частичного внедрения при личном пристальном внимании к ней министра образования Александра Радькова практически уничтожить коррупцию на вступительных экзаменах.

Каков срок?

Интересна судьба Программы перехода на дифференцированные сроки обучения, принятой более 10 лет назад и не выполненной до сих пор, но получившей в этом году "новую жизнь" с несколько иными, правда, акцентами благодаря приказу министерства №389. "Старая" программа была направлена на реальный постепенный переход к двухступенчатой системе в виде, полностью соответствующем рекомендациям Болонского процесса. Следующим этапом после ее выполнения предполагалось осмысление действительной сложности и насыщенности каждого учебного плана, выделение профессионального компонента и формирование основной части высшего образования первой ступени. Выпускать недоучек при этом никто не намеревался. После этого планировалось сформировать содержание образования второй ступени, в большей мере ориентированное на будущую научную и педагогическую (в вузах и средних специальных заведениях) деятельность. Концепция перехода на такую систему тоже была разработана, но не пошла, поскольку интерес к Болонскому процессу, ради которого все и затевалось, как-то угас. Новая жизнь концепции по приказу № 389 такой направленности не имеет, о чем можно судить по странному среднему 4,5-летнему сроку обучения для большинства специальностей, который к тому же создает серьезные проблемы для магистратуры, ведь потенциальные магистры должны будут где-то работать полгода до поступления. Интересно, кому они в этот период на производстве нужны? Такое сокращение сроков оставляет наши программы обучения тяжеловесными, что не отвечает болонским принципам, с одной стороны, и никак не способствует повышению качества образования - с другой. Правда, деньги на образование при этом экономятся, ведь магистров, которых Минтруда в течение почти 20 лет их существования так и не вспомнило, будет совсем мало, да и для тех нет специальной ниши на рынке выпускников.

Не менее интересна судьба и Закона о высшем образовании, который ходил по инстанциям около 10 лет, а когда был принят, то уже заметно устарел, а "редакторские правки" уничтожили его современную основу – уже упоминавшиеся выше вузовскую автономию и академические свободы. Кому эти термины, принятые во всем мире, так стоят поперек горла? Тем более что они на законодательном уровне только декларировались, а реализоваться должны были на университетском уровне. Единственное объяснение состоит в том, что у нас сейчас главным оказалось удовлетворение нужд государства. Но ведь это было в советский период, когда все работали "за того парня", а люди были для государства и во имя государства, которым по конституции руководила КПСС. Как же сегодня можно забыть, что любая структура национального уровня работает на удовлетворение потребностей населения? А иначе на кого?

Из многих других существенных, но не очень заметных для широкой публики мероприятий упомяну упорядочение структуры специальностей и создание Классификатора специальностей и квалификаций, введение стандартов высшего образования, введение 10-балльной шкалы оценок. Результаты этих акций, даже по прошествии времени, оценить все еще сложно. Критики здесь много и не всегда обоснованной. Заключительным аккордом стало принятие Кодекса об образовании, который, при всех его недостатках, стал основой для дальнейшего движения вперед.

Стабильность содержания

В этот период делалось немало и для интеграции белорусской высшей школы в мировое образовательное пространство, в частности, в Болонский процесс, к вступлению в который мы были весьма близки лет 10 назад. Наиболее важными достижениями в этом направлении было наше присоединение к Лиссабонской конвенции (полное название – Конвенция о признании квалификаций, относящихся к высшей школе в Европейском регионе), создание в РИВШ национальной структуры по признанию документов об образовании и ее включение в европейскую сеть аналогичных национальных центров ENIC/NARIC, заключение десятков договоров о сотрудничестве в области высшего образования со странами всех регионов мира, в первую очередь, в рамках СНГ и ЕврАзЭС. Но в "Болонский клуб" нас не приняли. Вероятно, здесь проявилась европейская политика покусывания нынешнего руководства страны, но аргументы мы дали сами, слишком часто игнорируя то, что иногда называют европейскими ценностями, вокруг которых формируется некий консенсус, которого мы почему-то избегаем.

Казалось бы, реформами было затронуто практически все в высшей школе. Однако кое-что мы совсем не делали, хотя говорили об этом постоянно. Я имею в виду содержание образования. Хотя, может быть его и менять не надо? Ну, введем курсы по нанотехнологиям, ну, скорректируем в очередной раз гуманитарный блок. Ну, еще чего-нибудь по мелочам. Но ведь ситуация в экономике кардинально изменилась и изменила требования рынка труда, который стал за последние пару десятилетий вдесятеро более динамичным. Да, можно вводить все новые специальности и специализации, разницу между некоторыми только под микроскопом заметить можно, но как долго это будет продолжаться? Может быть, пора уже подумать, что нужно иметь в перспективе? А заодно посмотреть повнимательнее, что сделали те, кто, в некотором смысле, впереди нас?

Этот далеко не полный анализ наших реформ показывает, что система все это время действительно развивалась, причем во многом инновационно. Однако сделано было далеко не все необходимое, в том числе реалии нынешнего супермассового белорусского высшего образования и тенденции в образовании за рубежом практически не учтены. Что ж, будем считать это болезнью роста молодого государства, в котором пока довлеет весьма консервативная парадигма развития.

Сергей ВЕТОХИН, Агентство политической экспертизы BISS